Архив рубрики ‘Без рубрики’

ПЛАТОК

Воскресенье, 1/12/2013

ПЛАТОК

Ребенок впервые зашевелился во мне как раз в тот день. Странно: словно кто-то
внутри кнопки нажимает. Я шла домой. И хотела рассказать. Я была как бы маленькая
вселенная.
— Мы должны расстаться,- сказал он, едва я переступила порог квартиры.
— Надолго?- поинтересовалась я, чуть не рассмеявшись его торжественному тону. Он всегда так! Командировка какая-то — и он уже не то, что в панике. Но — собирает мужество, чтобы оторваться от дома. И от меня. Я знала это, и мне всегда в первый момент было смешно. Тяжело — после. У него, как я подозревала, как раз наоборот.
— Навсегда, — сказал он.
— Почему — расстаться?
Он молчал. Ходил по комнате. Курил, зажигая одну сигарету за другой. И ничего не
хотел объяснять. Что-то нес про немытые стекла, про свою маму, которая меня терпеть не
может. И еще про какую-то Валентину, которая работала у него на заводе секретаршей
директора. Валентина была красивая, длинноногая — и стерва, какие редко встречаются. Они
учились когда-то в одном классе. И он любил рассказывать, как из-за этой Валентины
совершались разные безумства. Так вот сейчас он еще сказал, что собрался жениться на
ней. Мол, первая любовь не умирает. И еще что-то в том же роде. В общем, все это было вранье. Он даже не заботился о правдоподобии. А взгляд все убегал куда-то. И я не могла его поймать, этот взгляд. И ничего, ну абсолютно ничего не понимала.
А он ходил по комнате, как заведенный. И чуть не сшиб меня с ног, когда я
случайно оказалась у него на пути. Чтобы удержаться на ногах, я обняла его. Я не хотела
его любви — вдруг поняла, что мы действительно расстаемся. И что он мне лжет.
И чего-то боится. Все это на него было совершенно не похоже. И мне было плохо.
А потом мы лежали на диване. И я вслушивалась в его тяжелое дыхание. Руки его
обжигали меня. Но про маленькую вселенную я ничего не сказала. И не положила его
ладонь туда, где стучалось его дитя.
Через неделю я уезжала. Чемоданы стояли в углу. С минуты на минуту должно было прийти такси.
— Знаешь, я хочу попросить тебя об одной вещи, — сказал он.- Не звони мне. И
вообще, не интересуйся моей жизнью. Я обещаю тебе то же самое. Ладно?
Я кивнула…. За окном заголосило подошедшее такси.
Я сдержала свое обещание. А вот он отыскал меня. В роддоме того города, где жили мои родители. И где я родила свою дочь. Передал бульон из курицы (сам варил), книжку — почитать, а еще смешной камушек, похожий на сердечко, найденый им когда-то на
Черном море. Курицу я съела, книжку вернула непрочитанной, а камушек поставила на
тумбочку, перевернув так, что он был похож уже не на сердце, а на полтуловища —
ягодицами вниз.
Потом он звонил мне домой. Спрашивал, как я назвала девочку. И почему-то обиделся, что в графе «отчество» в свидетельстве о рождении его имя не фигурирует.
— Выполняю обещание, — сказала я.
— А на кого похож ребенок? — осторожно спросил он.
— На самого себя, — уклончиво буркнула я.
— Можно приехать посмотреть?
— Нет. Этого не нужно.
— Почему?
— Потому что я этого не хочу. Уже не хочу.
Любашка расплакалась. Пора кормить! Но прежде, чем положить трубку, я спросила:
— Слушай, а почему все же мы расстались?
Короткие гудки отбоя были мне ответом. Я пошла кормить дочку, поправляя
сползающий с плеч черный платок
Этот платок, огромный, с бахромой, был мне подарен когда-то давно. Не помню, по
какому случаю — но уж точно без всякого намеке на траурность. Я не снимала его всю
беременность. И потом еще — пока он не потерялся. Подозреваю, что моя мама, которая по
сей день ничего не знает об истории, предшествовавшей рождению внучки, спрятала этот
платок. Подальше от траурных ассоциаций. Если б траур можно было снять так же просто,
как потерять платок!
х х х
— А я знаю, где мой папа,- радостно сказала четырехлетняя Любаша, когда я вела ее
домой из детского сада,- Он умер! Да? (Откуда она это взяла?!)
— Да, — ответила я. И зачем-то добавила:
— Разбился на мотоцикле, когда ехал к нам с тобой.
— У Антошки тоже папа умер. И он с мамой ходит к нему на могилку. А где мой папа похоронен? Почему мы к нему не ходим?
— Это далеко, — сказала я.
И разревелась. Любаша гладила мои руки своими холодными ладошками и, успокаивая, приговаривала:
— Мамочка, не плачь! Не надо! Мы обязательно к нему поедем! Да? И цветочки
красивые принесем!
Больше мы к этой теме не возвращались. Я даже слово «папа» избегала. А через три
года дочка вдруг сказала:
— Покажи мне, где папа похоронен!
Это было совсем недавно. В конце мая. Мне казалось, что я хорошо знаю свою девочку. И я пообещала свозить ее на могилку перед началом учебного года, в конце августа. Любаша обычно забывает обещанное. Но уж если не забудет, то вцепляется мертвой хваткой.
«Слово надо держать!»- этого я требую от нее. И сама вынуждена выполнять то, что пообещала. Даже если пообещала так, сдуру. Если я не буду этого делать, то и от нее требовать не смогу.
Так вот, на днях Любаша вспомнила:
— Послезавтра мы едем в Ригу? Да?
— Зачем? — удивилась я.
— На папину могилку. Ты же мне обещала!
Перед этим она долго возилась с календарем, что-то искала в нем. Усиленно шевеля
при этом губами.
— Ну, посмотри! Вот, послезавтра — воскресенье. А в понедельник уже первое
сентября. А ты сказала, что поедем в конце августа.
Мы собирались ехать сегодня. Я не знала, что буду делать. И чем все это кончится.
Но Любаше нужна хоть могилка отцовская — куда цветы приносить.
…Мне позвонила подруга, его сестра:
— Ты знаешь, что Олег позавчера на мотоцикле разбился? Я только что с похорон.
— Приезжай ко мне, — сказала я.
И она приехала. И мы пили водку, которую я вообще-то не пью. Но отовариваю талоны. Бутылка в месяц — жидкая валюта, мой подарочно-взяточный фонд. Так вот сейчас мы пили эту самую водку, вспоминали всякую всячину — благо, вспоминать было что… Она ничего не знала о том, что меня связывает с ним. Вот только знала, что я жила у него в доме, когда меня вышибли с работы за стихи в самиздате, и квартирная хозяйка отказала в жилье.
— Да, а ты знаешь, почему он тогда тебя с квартиры попер?-неожиданно спроси она. — К нему из КГБ приходили. Помнишь, он в командировку на Кубу собирался? Так
ему сказали, что если он тебя не выставит, то не видать ему Кубы, как своих ушей. Между
прочим, ты ушла оттуда вовремя. У него начался страшный запой. Соседи несколько раз
милицию вызывали. Всю посуду перебил. Костер на полу разжечь пытался. Я приезжала,
заходила к нему — ужас!
А на Кубу, кстати, его так и не пустили. Из-за запоя или из-за меня, не знаю.
1993 г.

Митинги в Румбуле 2 мая (забытые следы)

Пятница, 3/05/2013

Годовщины восстания в Варшавском гетто ежегодно отмечались 2 мая в Румбуле, под Ригой. Когда-то эти митинги были официальными. Позже как-то сама собой отменилась официальная часть. Больше не появлялись объявления об этих митингах. Они стали совсем-совсем и даже очень неофициальными. И власти стали относиться к ним все более неодобрительно. Почему «восстание в еврейском гетто в Варшаве» — непонятно вдвойне. Во-первых, еврейская тема была не то, чтоб нелегальной, но какой-то неприличной. Как матерное слово — в приличной компании. А во-вторых, почему — Варшава? Это восстание было самым крупным, но далеко не единственным, хоть об этом и по сей день мало пишут. Да и самой Латвии погибло столько ее и не ее граждан-евреев!..
Но каждый год 2 мая люди приезжали туда, в Румбулу под самой Ригой, где неподалеку от тогдашнего аэропорта в глубине леса находился памятник рижским евреям, расстрелянным нацистами в годы войны.
В 1973 году я впервые приехала туда, в Румбулу. У меня в дневнике сохранилась запись об этом. Вот она:
«Утро второго мая, свободный от работы день, продолжение Дня солидарности трудящихся. Румбула. Много милиции – целый отряд. Свистки. Голос из рупора: Проезжайте дальше!» Это для автомашин, главным образом – для такси. Автобусы к аэропорту почему-то не ходят, хоть в расписании числятся. Вот и я вышла из такси рядом с аэропортом. Невдалеке уже собралась целая толпа евреев, человек двести. Траурные венки. На одном есть и надпись по-русски: «Отмстим за кровь рабов твоих!»
Голос в рупоре:
— Через три минуты перекрываем дорогу. Просьба расходиться!
Голос в толпе:
— Ну, просьба – это еще не приказ!
Толпа выстраивается в колонну – сама, без всяких указаний. Люди поднимают траурные венки перед собой. Медленно переходим дорогу. Дорога – широкое шоссе. К памятнику путь перекрыт шлагбаумом. За шлагбаумом – огненная и зловещая, огромная пожарная машина. Мне страшно. Одна я бы не рискнула перейти через шоссе тогда. Наверное, большинство – тоже. Митинг совсем у чужого памятника, траурный митинг в память погибших от рук фашистских палачей в дни восстания в Варшавском гетто. В этом году – тридцатилетие…»

4 мая 1973 года.

«ТОВАР ПРАВА ГОЛОСА НЕ ИМЕЕТ!»

Пятница, 20/04/2012

Frauenberatungsstelle Düsseldorf (Дюссельдорфский центр консультаций для женщин) празднует свое тридцатилетие 8 марта. Ни представительницы Дюссельдорфского городского самоуправления и Министерства по социальным вопросам, пришедшие на юбилей организации в Театральный музей (Theatermuseum Düsseldorf), ни сами сотрудницы центра не могли себе представить ту роль, которую играет этот центр сегодня.
Телефон под номером 0211/68 68 54 в приемные часы почти не отдыхает. За каждым звонком – человеческая драма. Разноязыкая речь. Довольно часто говорят и по-русски, поэтому по четвергам с 10.00 до 12.00 на телефоне дежурит русскоязычная сотрудница. Среди главных задач центра — помощь женщинам, жертвам торговли людьми и принудительной проституции.
Однако чаще сотрудницы знакомятся с этими женщинами после того, как те задержаны полицией. В Германию они попали разными путями из других стран Евросоюза: из Румынии, Болгарии, Польши, Балтийских стран; много африканских девушек, например, из Нигерии; а еще женщины из России, Украины, Молдовы… Как правило, они практически не говорят по-немецки, и это усугубляет тяжесть их положения.
Счастливые сны — и пробуждение в aду
Галина чувствовала себя так, словно вытащила счастливый билет в лотерее. Ей только что исполнилось 25 лет, она давно и безуспешно обивала пороги в родном городском бюро по трудоустройству. Теперь автобус уносил девушку за границу. На руках у нее была «гостевая» въездная виза. А в Германии ждала работа – танцовщицей в ночном клубе. И, вот, повезло! Не было никакого кастинга, и даже подтверждения, что умеет танцевать не потребовали.
Когда девушка пришла по указанному адресу, ее сперва провели в комнату, где она будет жить. И сказали, что на самом деле ей предлагается работа… проститутки. Галя и сама теперь не понимает, как ей удалось сбежать оттуда. Заночевала у подружки – той самой, землячки. Позже пришел мужчина, вроде в гости. Гале он понравился, и вскоре она переехала к нему. Неожиданно новый друг потребовал, чтобы она начала для него зарабатывать… сексуальными услугами. Она отказалась, и он впервые за время знакомства жестоко избил ее. Теперь Галя сидела под замком. Приходили клиенты. Она делала все, чего те хотели. А сутенер забирал все деньги, насиловал ее и бил, бил, бил…
Однажды девушка преодолела страх. Она выбралась на улицу через окно и попросила о помощи первого же прохожего. Тот вызвал полицию. Галю препроводили в депортационную тюрьму, поскольку виза давно истекла, А вот кровоподтеки на лице и руках Галины в тот момент не привлекли внимания полицейских, хоть и должны были! Ее состояние впервые заметила социальная работница тюрьмы, которая, к счастью, знала русский язык. Она уговорила Галину дать показания. По ходатайству адвоката девушка вышла из тюрьмы и осталась в Германии до окончания процесса. На основании ее показаний после долгого процесса вся группа торговцев живым товаром оказались за решеткой.
Похожий кошмар пережила и двадцатилетняя Елена. Она тоже приехала в расчете на совсем другую работу – собирать клубнику на полях. Ее из дома выманил таким обещанием земляк, виртуальный «друг». Правда, Лене больше повезло: сутенер, выходя, забыл на столе мобильный телефон. И она позвонила в полицию. Приехали за ней сразу. Лена дала показания против своего мучителя, и ей, гражданке одной из стран Евросоюза, разрешили вернуться домой — под условием, что она приедет на судебный процесс. Лена оказалась не единственной пострадавшей в этом уголовном деле. Другие жертвы того же самого сутенера также дали показания. Его сейчас ожидает приговор суда, а по отбытии долгого тюремного наказания – высылка на родину.
— Побои, изнасилования, чувство абсолютной беззащитности в чужой стране… Как справляются с собственной памятью Ваши подопечные, которые прошли ад принудительной проституции? – спрашиваю я сотрудницу Frauenberatungsstelle Düsseldorf Юлию Штольц, которая занимается непосредственно работой с иностранками, жертвами принудительной простиции. Кроме немецкого и русского, Юля в совершенстве владеет английским языком, что необходимо при работе с большинством африканок. А вот показать на снимке свое лицо она не может — для безопасности клиенток!
— Годами преследуют их кошмары во сне и наяву, бессоница, депрессии, — отвечает Юля на мой вопрос. – Почти все эти женщины нуждаются в помощи психологов и психотерапевтов. Они задают себе вопрос, почему такое случилось именно с ними. Им часто нужно объяснять, что в этом нет их вины, что они – жертвы преступления, а не его виновницы.
-Все жертвы торговли «живым товаром» занимались проституцией против своей воли?
— Не все. В Германии разрешено платное оказание сексуальных услуг. Некоторые наши подопечные считают для себя приемлемым зарабатывать деньги сексом. Некоторые и дома так зарабатывали. Услышали, что в Германии платят больше, и приезжают поработать в борделях. Часто – нелегально. В таких случаях их права никак не защищены.
— Какие права?
— Они не могут отказать ни пьяному клиенту, ни извращенцу. Их принуждают работать без презервативов. Сутенеры отбирают у них все деньги. Их избивают. Жизнь этих женщин превращается в настоящий кошмар. Порой полицейская акция в борделе или на улице, где они поджидают клиентов, и арест за нелегальную проституцию оказываются настоящим спасением.
Чтобы не стать жертвой обмана
— Что они могут предпринять заранее? Как уберечься от потенциальных обманщиков?
— Те, кто потом становится нашими клиентками, приезжают обычно по объявлениям частных лиц. Объявления – специфические: там мало информации о том, чем, собственно, девушка должна будет заниматься, и ничего – об оформлении разрешения на работу в Германии и о трудовом договоре. Должно насторажить, например, приглашение работать официанткой или секретаршей, если не требуется знание немецкого языка. Или танцовщицей – без проверки умения танцевать. Нужно проверить, зарегистрирована ли в соответствующем реестре фирма приглашающего лица. Уезжая из дома, необходимо оставить близким адрес заграничной фирмы и номера контактных телефонов. Эти меры не снимают, но значительно снижают риск возможного обмана.
Попав в беду, женщины часто молчат, не зовут на помощь. Они запуаны, им страшно. Но ведь все происходит в в больших городах, почти на виду у людей! Ко многим помощь извне могла бы прийти значительно раньше, если бы хоть кто-нибудь из соседей по дому, где одна из квартир превращена в нелегальный бордель, или прохожих, заметивших сцены издевательства над женщиной за окном, просто позвонил по номеру телефона 110.
Ежегодно правозащитные женские организации (а их в одном Дюссельдорфе – восемь) выходят на интернациональную акцию против продажи женщин и принудительной проституции. Frauenberatungsstelle Düsseldorf (Дюссельдорфский центр консультаций для женщин) неизменно участвует в этих акциях. Например, в ноябре прошлого, 2011 года они, в знак солидарности с жертвами насилия, взялись за руки и выстроились длинной цепочкой в Альтштадте Дюссельдорфа. В руках у них были плакаты с призывами к горожанам, к их совести: не закрывать глаза и не проходить мимо насилия и человеческих трагедий.
А мы?! Почему нам не стыдно?!Мы оберегаем собственное спокойствие? Не рискуем вторгаться в чужую жизнь, не имеющую к нам прямого отношения? А может, просто не хотим это видеть, потому что нас непосредственно это не касается?! .

Клавдия РОТМАНОВА
(Опубликовано в журнале «Контакт-Шанс» №14, 2012)

Телефон, где тебя поймут

Понедельник, 27/02/2012

Номера телефонов 0211/946 8520 и 0211/946 8521знают в Дюссельдорфе многие люди, говорящие по-русски. Евреи и христиане, немцы и русские звонят, чтобы услышать сочувственный и доброжелательный голос, получить психологическую поддержку. В этой службе работают люди разных национальностей и религий. Так было уже с самого начала.

Первая в Германии русскоязычная «горячая линия» линия Телефона доверия уже двенадцатый год действует при еврейской общине Дюссельдорфа. Две телефонные трубки, обращенные друг к другу, между ними буква, означающая на иврите «жизнь» — логотип этой службы. По мнению ее создательницы и бессменной руководительницы , опытного психолога самой высокой квалификации Марии Гус, в этом логотипе графически выражена квинтэссенция самой сути Телефона доверия.

* * *

В мире выработаны общие принципы для всех телефонов доверия. В первую очередь, гарантируется анонимность абонента и консультанта: ни тот, ни другой не обязаны называть себя, передавать свои личные данные.Телефонный номер абонента не фиксируется. Обеспечена и конфиденциальность: содержание беседы не записывается и не передается третьей стороне; может собираться лишь статистическая информация о звонке: категория проблемы, возраст абонента (если он его сообщил), его социальное положение. Один из основных принципов —

толерантность: взгляды, которые высказывает абонент, не осуждаются и не критикуются; это позволяет создать комфортные условия для разговора и эффективной работы с проблемой. Причем абонент может в любой момент прервать разговор, но при определенных условиях то же может сделать и консультант. Это общие базовые принципы, но каждый телефон доверия вырабатывает свою методику консультирования, набор правил и установок для консультанта.

Стена маленького, но очень уютного, светлого бюро Телефона доверия при еврейской общине Дюссельдорфа увешана листками с правилами, разработанными руководством этой службы доверия. Они дают представление о стиле взаимодействия с абонентом и об атмосфере в команде. Присутствовать при беседе с абонентом мне, по известным причинам, не разрешат.

Читаю на выбор: «Оставь свои личные проблемы, войдя в эту комнату и на все время пребывания в ней. Не надо исполнять роль психотерапевта. Телефон доверия – средство излить душу, выплеснуть боль, встретить взаимопонимание. Твое уважение, сострадание и терпение к абоненту – качество твоей души. Только бы не сгореть на работе!» И чтобы не согнуться под грузом ответственности и не поддаться напору требований на другом конце провода полезно иметь перед глазами и такое правило: «Ты никому ничего не должен, кроме своей совести. И община никому ничего не должна. И Германия – тоже». А самое главное, как водится, в конце: «Анонимность и дискретность нашей работы – это не лозунг! Это принцип, не соблюдение которого не знает прощения».

* * *

Поскольку один из главных принципов Телефона доверия – анонимность, ее сотрудники даже близким не рассказывают о своей общественной работе. Единственное «открытое лицо» и пресс-атташе Телефона доверия – Мария Гус. Она и дала мне интервью для журнала «Контакт-Шанс».

— Можно ли сказать, что за одиннадцать лет Телефон Доверия при еврейской общине Дюссельдорфа уже осуществил все свои планы по развитию службы?

— Нет! У нас, например, уже два года действует немецкая линия, и мы будем расширять ее. Она в первую очередь необходима поколению наших детей, которые видят сны уже не по-русски. Кроме того, хотелось бы создать еврейские группы для людей потери — тех, кто живет под знаком утраты близкого человека. Человек не должен быть один! Такие группы есть при всех или очень многих христианских общинах, и нам есть, откуда черпать опыт.

— А как Ваша служба делится своим опытом?

— Мы, например, активно участвовали в организации Телефона доверия при еврейской общине Мёнхенгладбаха. Там эта служба запущена с января этого года. А в первый год нашего существования мы помогли создавать аналогичный Телефон доверия в Кельне. Прошлым летом они отпраздновали свое десятилетие. Мы до сих пор с ними сотрудничаем и стараемся, чем можем, им помогать. Мы охотно делимся с коллегами своим опытом, и разработанными нами логотипом и правилами. Но самое удивительное, что количество звонков к нам из тех городов, где есть своя телефонная служба доверия, почему-то не снижается.

— Скажите, пожалуйста, чего ищут люди, когда набирают номер Телефона доверия?

— В первую очередь, чувства причастности к их делам и эмпатии.Эмигрант, даже выучив язык и встроившись в жизнь Германии, часто годами несет груз внутреннего одиночества и взаимного непонимания с окружающей средой. Это огромная нагрузка для психики!

— Изменилась ли за одиннадцать лет проблематика Ваших клиентов?

— Да! Все, что связано с эмирантским одиночеством осталась, но у многих появилась и проблема отчуждения от внешнего мира и от собственных, выросших уже здесь детей, которые интегрировались в Германию не только профессионально, но и ментально. Дети уходят во взрослую жизнь, у них изменяются ценностные установки. Традиционно тесные связи между поколениями, особенно – в еврейских семьях, слабеют и разрушаются. Так вырастает мучительная стена отчуждения. Чтобы как-то его редуцировать, люди и обращаются к нам, в службу Телефона доверия. Кроме того, наши постоянные клиенты (есть и такие) с возрастом и тяжело переносят это. Растет также количество тех, кто перенес травму потери близкого человека, часто – супруга.

— Многоо ли людей обращается в Вашу службу?

— Вот статистика! За одиннадцать лет работы нашего Телефона доверия мы получили больше пятнадцати тысяч звонков – это немало, если учесть, что мы работаем всего несколько часов в день. Недавно мы увеличили прием звонков до двадцати трех часов в неделю.

— Как понимаю, люди часто обращаются к Телефону доверия, как к единственной службе, где надеются на понимание. Кто же на Вашем конце провода с ними разговаривает?

— Мы собрали команду специалистов очень высокого уровня в разных областях. Пять человек работают у нас с самого начала, с 2000 года – это наш костяк Сейчас нас семнадцать человек. Есть у нас в команде профессиональные психологи, педагоги, информатики, есть нейрофизиолог, социальный работник, есть менеджер по коммуникациям, есть социальный аналитик. Дважды в месяц, по средам, звонки на наш номер принимает раввин..У нас в команде собрались люди, искренне верующие. Это не только иудеи, но и христиане разных конфессий.

— И чем вознаграждается их труд?

— Во всяком случае, не деньгами – у нас, как это принято во всем мире, на телефонной службе доверия люди работают бесплатно. Причем, заметьте, многие посвящают ей свое время после официальной работы. У наших сотрудников есть потребность помогать другим людям – и все цельное, здоровое в их душах направлено на тех, кто запутался в своих жизненных трудностях и кому нужно помочь выговориться и выплеснуть внутреннюю боль.

— А когда можно- звонить?

— С понедельника по пятницу мы работаем с 10.00 до 12.00, а ткаже с 16.00 до18.00. В воскресенье – с 13.00 до16.00.

Клавдия РОТМАНОВА

То ли я — к Дракону, то ли он — ко мне

Воскресенье, 1/01/2012

Так нелепо я не проводила Новый Год давно! (Хотела написать «никогда», но вспомнила, что это не так.) Фактически всю ночь провела, поглядывая на часы. Сын обещал прийти к двум ночи, после того, как отпразднует в своей компании старых приятелей. Обещал прийти не один, а с одним из друзей и возможно со своей подругой. Мы с мужем тоже праздновали — вдвоем. Пили ледяную польскую водку, закусывали салатами и ветчинами. В духовке томилась курица. Я смотрела на часы, как верный пес смотрит на входную дверь. Я ждала. Потом уснула. Ровно в три ночи меня разбудил муж, потому что явился вместе с подругой и школьным приятелем мой долгожданный ребенок. Чтобы сказать, что он хотел… поздороваться. Буквально. Все трое ушли через пару минут…
Простая житейская нескладушка? Но мне пусто — и пустота болит. Чудится нечто символическое и зловещее в таком вползании в Год Черного Водного Дракона. Хоть бы на сей раз чутье подвело меня!

То ли птица, то ли камушек придорожный…

Пятница, 29/07/2011

Погода была нелетная. Наверное, для реальных птиц это как-то иначе. Но я только в виртуальном мире — Сова. А в мире реальном — увы!.. И вот сидели мы вдвоем с мужем, тоже вполне реальным, в Краковском аэропорту Балице. За окнами стоял плотный неумолимый туман. Исчезло пространство. От многочасового стояния на ногах отключились мысли. И только время останавливаться не намеревалось. Далеко в центре города с вокзалов неумолимо уходили поезда и автобусы. Наконец авиаслужбы убедились, что туман рассеиваться не намерен, и наш полет отменили. И произошло первое чудо дня — мы успели на автобус, хотя он должен был уйти час назад. Секрет был прост: его задержали, чтобы он подождал нас — тех, кто застрял в аэропорту. Ну, не всех, а тех, кто догадался поймать свой шанс!
Милый, славный, добрый международный автобус! Я не забуду твое милосердие — не так уж часто мне в последние годы протягивают руку помощи!..
С переднего сиденья к нам оборачивается женщина: «Вы говорите по-русски?! Как хорошо!» И началось действо, когда-то так мало ценимое мною, по которому скучаю уже много лет. Дорожный разговор — ни к чему не обязывающий. Тысячу раз воспетый в русской прозе — и все равно какой-то сюрреалистический. Незнакомые люди выплескивают друг другу свои тайны, свою боль, которой и с близкими не делятся. Все равно ведь больше не увидятся, дорога все унесет! И есть в этом действе доверчивая откровенность, каковой мы и свое окружение не всегда одариваем. И вот я узнала, что моя собеседница живет в Кракове. Не потому, что Краков для нее что-то значит, а потому, что он ближе всего к городу, где живет ее сын. Она рассказывала мне то, что и близким людям не говорит. (Не повторяю, потому что между жизнью виртуальной и реальной границы слишком хрупки!) А потом она приехала в город, где ее ждали. Я дала ей визитку — и она обещала позвонить. Однако, как чаще всего и бывает в таких случаях, не объявилась.
А недавно я зашла в Гугл — поискать, что там обо мне еще известно — и нашла некий заброшенный форум. И оказалось, что моя спутница меня не забыла. Она ищет в Интернете мои стихи и «лечит ими душу». Такое признание дорогого стоит!..
А что не объявилась — ну и ладно! Птица, гладкий камушек на речном дне… И как ее звали? Не помню!

Жизнь в другой системе координат

Воскресенье, 17/01/2010

И НЕВОЗМОЖНОЕ – ВОЗМОЖНО!
Клавдия РОТМАНОВА

В конце декабря Илюше исполнилось шестнадцать, но выглядит он несколько старше. Он пишет стихи и прозу. Вот «Карапулечки» — стихи-загадки для детей! Забавный неологизм, в котором слышатся и «карапузики», и «каракули». Жанр не нов, но среди прочих есть загадки о профессиях, причем о таких, которые обычно не попадают в поле зрения детских писателей:
* * *
Гол забью – трибуны стонут,
Не забью – там сразу свист,
Я — в команде чемпионов,
Я – известный … ( Футболист).
* * *
Если в отпуск улетаем,
Кто доставит нас туда?
Самолётом управляет
Этот парень без труда.
Тот, кто водит самолёт
Называется …..( Пилот)
«Каждое движение – танец!»
«Я охотно танцевал бы ногами – если бы мог. Но вспоминаю то, что мне сказал один человек: „Каждый жест – это танец, и каждое движение – танец!“ Итак, я танцую на моем инвалидном кресле!» Эта пронзительная фраза попала на флаер, подаренный мне Ильей недавно. А сказана она была еще в декабре 2007 года после спектакля «4 moving ward». Илья приводит слова британского режиссера, хореграфа и педагога Ройстона Мэлдуна, который вместе со своими тремя коллегами, хореографами, и совершил невероятное — поставил мюзикл с учениками Дюссельдорфской школы для детей с ограничениями по движению. И какой получился спектакль! Вспоминая о нем, Татьяна Авербух, Илюшина мама, до сих пор не может скрыть волнения:
— Представьте себе, на сцене и в зале – полная тьма. В глубине возникает огонек. Это мой Илюша выезжает на своей электрической коляске с одной светящейся фарой. И в луче, выписывающем круги на сцене, возникают фигурки актеров. Илюша называет их имена. А ведь участие Ильи в спектакле вначале даже не планировалось. Режиссер подобрал в школе группу будущих актеров. Илья узнал об этом поздно. И тогда он сам нашел Ройстона Мэлдуна и спросил на своем очень хорошем английском, не найдется ли роли в спектакле для него. Очарованный решительностью Ильи и его английским языком, режиссер специально для него придумал роль.
А потом были многочасовые репетиции. Это было даже физически трудно. Но режиссер сумел каждому из участников дать ощущение причастности к чему-то очень значительному и важному, к настоящему искусству. А Илья получил еще и урок преодоления себя, своих страхов – и это было необыкновенно важно для него.
— Вообще-то я не очень люблю темноту, — мягко улыбаясь вспоминает Илья. – Мой друг даже говорил, что не смогу в тот вечер превзойти страх и выехать на сцену в полную тьму… Знаете, я потом об этом стихотворение написал.

«Огни рампы» или «Танцхауз Дюссельдорф»

Чёрная сцена, волнуется зал.
-Ты не сумеешь, — Филлип мне сказал.
Но друг мой ошибся, я фары включаю,
На тёмную сцену один выезжаю.

Мелдун, режиссёр, я Вас не подведу!
-Желаю удачи,- он мне на ходу.
И вот я на сцене в коляске кружусь,
Густой темноты я совсем не боюсь.

И к небу я руки свои поднимаю,
И громко детей имена объявляю,
-Бианка, Латифа, Горан – я сказал
Как бурно всем нам аплодировал зал!

Ну вобщем, скажу, мы трудились не зря.
Газеты, восторги, цветы и друзья.
Потом фотографии в «Rheinische Post»,
Сыграл я в спекакле, хоть путь был непрост.

А после сказала вся группа моя,
-Ты школу прославил. Спасибо, Илья!

Кстати, о языках. В Германию его привезли полуторагодовалым, но у него — прекрасный русский язык, чего нельзя сказать обо всех его ровесниках, приехавших в страну в таком возрасте. Илья также в совершенстве владеет немецким и английским. Сейчас он учит испанский и уже совсем неплохо изъясняется на нем. Его знания здорово пригодились, когда вся семья ездила в Испанию.
У Ильи какой-то особый дар дружелюбия. Он умеет находить общий язык с самыми разными людьми. Может быть, поэтому у него и в школе много друзей.
О таланте любить и умении… не мешать
Трогателен рассказ про котенка Тишку, то есть Тихона. Прототип, невероятной красоты рыжий персидский котенок, очень вежливо заглядывает в комнату и гордо водружается на кровати, всем видом подтверждая правдивость истории, изложенной Ильей. Ну, разве что человеческим голосом не говорит!..
Я читаю рассказ в домашней газете, которую регулярно выпускает вся семья. Редактор, автор и главный генератор идей – Илья. Текст написан от руки, бабушкиным каллиграфическим почерком. Фотографии и забавные фотоколлажи – дедушкиной работы. Илья, когда приходит вдохновение, плотно закрывается от всех в комнате у компьютера – таков его стиль работы. Семья понимает и старается не мешать…
Илья показывает мне свой последний рассказ, фантастический. Увлекается, начинает что-то править. И я тихонько выхожу из комнаты…

Илья АВЕРБУХ
РАССКАЗ ТИХОНА, ПЕРСИДСКОГО КОТА
Мяу! Дорогие друзья!
Я –Тихон, рыжий кот из семейства классических персов. Хочу познакомить вас с некоторыми фактами моей биографии.
Мой папа – белый персидский кот, известен как фотомодель из журнала „Fressnapf“ („Koрмушка“). Однажды папа был на фотосессии, проголодался и зашёл в «Макдональдс», чтобы полакомиться своми любимыми куриными крылышками. Там за соседним столиком он вдруг увидел рыжую кошку — красавицу Кармелиту. Вскоре они поженились и родился я. Потом моя мамочка уехала на гастроли и больше я её не видел. Воспитывал меня папа. В большом доме, где мы жили, были ещё 8 моих братьев и сестёр. Детство у меня было трудным. Я был семье самый младший, поэтому доедал то, что оставалось от старших.
А однажды произошла настоящая мерзость: меня приняли за… девочку. В наш приют пришла женщина, которая хотела взять на воспитание красивую рыжую кошечку. И меня, мужика, сына суперзвезды приняла за какую-то глупую бабу!
О, позор тебе, любительница котов. Ошибка обнаружилсь только через две недели.
С возмущением моя хозяйка кричала в телефонную трубку: «Кого вы мне подсунули?
Я же хотела кошку. Понимаете? Кошку! А это же кот! Красивый, умный…, но КОТ!»
И меня вернули обратно. И снова я недоедал, недосыпал и мечтал о переменах.
Но вот произошло чудо. К нам пришли две женщины – блондинки, а с ними важный мужчина в очках. В его заднем кармане я заметил толстый кошелёк и понял, что самый главный — это мужчина. Я сделал жалобную морду и полез к нему на руки. Потом лизнул его в лицо и замяукал тоненьким голоском. Мужчина погладил меня, улыбнулся и произнёс: «Это мой кот!». И полез в задний карман за деньгами.
На следующее утро я уже знакомился со своим новым хозяином. Это милый добрый мальчик Илюша, который полюбил меня с первого взгляда. Меня прозвали Тишей, хотя я считаю, что Майкл Джексон или Леонардо ди Каприо звучало бы лучше. Здесь я живу уже целый месяц. Кормят прилично, есть персональная уборщица, у меня много игрушек, мышек и мячиков. Теперь я вполне доволен своей жизнью. Моя мечта сбылась!
(далее…)

Воспоминание о декабрьском Израиле

Суббота, 19/07/2008

ы порядком продрогли в неотапливаемых квартирах наших родных, приехали простуженные вдребезги… Но все это мелочи по сравнению с красотой природы, невероятными городскими пейзажами и особенным чувством присутствия Божьего, какого нигде больше в мире нет! О том, что касается напряженности, бесконечного контроля наших сумок то на автовокзалах, то в музеях, о нагоняе, полученном живущей в поселении подругой от семьи за то, что пешком повела нас с Иродиона (это уже иорданская территория) — в следующий раз, если к слову придется! А как замечательно нас приняли — я даже не ожидала такого трогательного внимания к нам! Это было прекрасно и уже почти ирреально!

А вот и фотографии!