Я — САМЕЦ!
Я – САМЕЦ!
Я – Кот. Самец. И этим интересен в мире кастратов, где живу. По крайней мере, интересен самому себе. Не даром телепатии – многие из нас умеют читать мысли наших собратьев и других существ, в том числе и Людей. И даже умение слагать песни не выделяет меня из нашего сообщества в такой степени, как то, что я – самец.
Мой брат, этот самодовольный толстый матрас, не всегда был таким, как сейчас. Маленький, черненький, проказливый – он был самым живым и веселым в нашей семье. Когда ему был год, Люди отнесли его в то страшное место, откуда наши братья выходят уже без желаний и без представления о своем мужском достоинства. Говорят, это делают под наркозом. Но ведь когда-нибудь наркоз кончается! Мой брат, очнувшись, сутками кричал, он чуть не умер от боли и бесчестья – я не видел его, но чувствовал его плач. Я ничем не мог ему помочь… И я еще не понимал, что наша внутренняя связь уже окончилась.
Мы иногда и сейчас общаемся. Он живет в доме напротив, а я часто навещаю старую вишню у него под окном – там часто хлопает крыльями любимая мною пища. Я знаю, что брата хорошо кормят. У него есть приятель – такой же угрюмый кастрат, на пару лет старше его. Они сплетничают об окружающих их людях и сладострастно обсуждают свое меню. Но, честно, мне это мало интересно. Он говорит, что теперь свободен от глупых страстей и понимает, как правы были его люди. Он говорит, что самое ценное сегодня – знать, что с тобой будет завтра и планировать свои желания на будущее. Скучно!
Раньше я рассказывал ему о своих делах. Он ворчал: «Глупости!» — и засыпал… А мне тогда так нужен был друг. Еще недавно я был женат. Моя жена, Тильда, зеленоглазая рыжая красавица, была для меня сущей загадкой. За все время я не слышал от нее «нет». Но также никогда не говорила она «да». Она вообще была молчалива. И как бы бесчувственна. Мой самодовольный братец говаривал, что я дурью маюсь, и что мягкое и теплое – это единственное, что нужно. «Все остальное – романтический бред», — добавлял он.
Однажды моя Тильда исчезла, она ушла от меня. Люди говорят, что я истерзал ее своими желаниями. Кто-то видел ее на помойке. Грязную, насквозь промокшую. Но ко мне она так и не вернулась. C тех пор, как моя Тильда ушла, я понял одно: каждому нужна Cвоя Кошка! Какая угодно, но – своя. Тильда была моей Кошкой. И если ее нет рядом, то я хочу хотя бы о ней говорить. Пусть даже с этим самодовольным толстым типом, моим братом! Это почти то же самое, что чувствовать ее! Мне уже почти все равно, с кем делать то, что я делал с нею. Но говорить о ней, называть вслух ее имя…
И я отправился навестить старую вишню: там вовсю чирикали воробьи. Они шебуршали в листве и склевывали совсем уже спелые темные ягоды. Стоило мне притаиться – и птица была бы уже в моих когтях! Хорошая, хоть и маленькая добыча! Но на сей раз мне даже и охотиться не хотелось. Я вспрыгнул на подоконник, чтобы братец увидел меня. И – чуть не свалился. С той стороны стекла на меня смотрела… моя Тильда. Все такая же – зеленоглазая, рыжая, роскошная. Рядом с нею стояла миска с недоеденным фаршем. А мой братец поглядел на меня взглядом победителя – и покровительственно лизнул Тильду в макушку.
2004 год.